Пресса
Везучий старый пират.
Полная версия интервью Лимонова газете "Известия"
На днях повстречалась с Лимоновым по поводу выхода его сборника стихов «А старый пират…». В газете пришлось интервью немного подсократить, а полностью наша беседа выглядела вот так:
Известия: В «Пирате» собраны в основном стихи о женщинах…
Эдуард Лимонов: Большая часть стихов в мире написана мужчинами о женщинах. Какие-то написаны женщинами о мужчинах. Это неизбежно. Стихи у меня располагаются в хронологическом порядке. Это как колбасы, знаете. Мне показалось, что предыдущий сборник готов, что стихов в нем достаточно и можно эту колбасу завязывать и отдавать издателю. Потом идет следующая колбаса. Я так это в шутку называю.
У меня скоро новый сборник появится – в нем уже 90 стихотворений. Будет штук 130 – остановлюсь и отдам издателю.
и: О чем новый сборник?
Лимонов: Ой, это почти порнография. Куда круче, чем только что вышедший. Видите ли, я нахожусь в определенном возрасте – это возраст Фауста, старого Пикассо. Помните его безумные литографии с быками, голыми дамами с ляжками, сатирами с членами? Он сам себя так изображал. Знаете, как говорят: седина в бороду – бес в ребро. Это естественный человеческий возраст, когда опять, но в более пронзительном виде, вспыхивает сексуальность.
и: Читая «Пирата», мне показалось, что эти стихи написаны человеком все еще не состарившимся…
Лимонов: Я не говорю, что кто-то состарился. У меня никаких недомоганий, и болезней нет – значит, не состарился. Речь идет о возрасте. У меня в последнее время огромный интерес к Фаусту, его истории. Я и в прозе писал об этом, и в стихах многое прорывается.
и: Вы в одном стихотворении называете себя Фаустом, в другом – Мефистофелем. Так кто же вы?
Лимонов: Это намеренно, ведь они практически одно и то же лицо. Если знать исторического Фауста, который кстати учился в том же университете в Виттенберге, что и Мартин Лютер, основоположник протестантства, то он таким и был: друг девок и бродяг. Совершавший чудеса и показывающий дьявольские фокусы. Например, он в наказание куда-то забросил монаха и его не могли найти. В Аугсбургском погребке бочка не хотела выкатываться – кстати эта сцена описана у Гете – Фауст сел на нее и вместе с ней вылетел из погреба. Потом многие клялись, что видели, как невидимая рука протягивала Фаусту необыкновенные фрукты, дичь. Пес его временами превращался то в коня, то в дьявола. О нем много написано – он присутствует во всех хрониках. Действительное историческое лицо.
Кстати по легенде он был похоронен на землях знаменитых рыцарей Штауфенбергов. Если вы знаете историю покушения на Гитлера, то там был однорукий полковник Штауфенберг.
и: У гетевского Фауста еще была Гретхен…
Лимонов: Ну.. Гретхен, Гретхен… у исторического Фауста Гретхен нет. А у Гете – это такой атавизм, остаток бюргерского романа. В Германии при жизни Гете очень хорошо принимали первую часть «Фауста», где как раз есть история Гретхен. А вторую часть уже не понимали – это для них уже слишком. Соблазнение и падение девушки – этот сюжет понятен. В юности Гете детоубийцам еще отрубали головы. Он подростком присутствовал при подобных казнях.
Если вы спрашиваете о моей жизни, то у нее нет переклички с этим фаустовским сюжетом.
и: Но мотив соблазнения и обольщения юных дев в вашей книге присутствует.
Лимонов: В ней нет обольщения, как такового – есть много похоти. Сейчас нет Гретхен в природе – вы не найдете ей подобных… В моем сборнике стихов даже нет любовной трагедии. Там есть трагедия отца, потерявшего детей. И похоть. Я не люблю слово «секс», я люблю простые русские слова: «плоть», «похоть». Они больше отвечают моему пониманию предмета. Похоть является неотъемлемой частью полной жизни.
и: В «Ересях» вы пишете, что мистическая составляющая мира для вас преобладает над физической. И каково же их соотношение?
Лимонов: Американцы очень просто обращаются со всеми этими вещами: они могут сказать про кого-то, что он «psychic», провидец, тот, кто умеет видеть. Я в своей жизни каким-то способностям специального внимания не уделял, но они есть.
Например, я был второй раз влюблен в свою бывшую жену Елену – это был 1980-й год в Париже. Лето, я проснулся от того, что видел сон, в котором рушатся здания, люди бросаются с каких-то высоких стен. Меня разбудил телефонный звонок – из Неаполя мне позвонила Елена, с которой у нас тогда начался роман (она уже была замужем за итальянским графом). Там в этот самый момент было землетрясение и погибло 5 000 человек. Я все это видел. Она звонит и говорит: «Ой, тут такое творится». Я отвечаю: «Подожди, я тебе расскажу, что там происходит». И я ей рассказал. Она спрашивает: «Ты видел это по телевизору?». Я говорю: «У меня нет телевизора». Я жил тогда в достаточно убогой студии.
Потом перед тем, как на Наташу Медведеву напали и изуродовали ее отверткой, мне приснилось, что на грифельной доске мелом кто-то нарисовал силуэт дьявола – с рогами. А я взял губку и стер его. И при этом меня как будто облили огненной водой. От ужаса я проснулся. Это было за несколько дней до нападения.
Или например, перед арестом в избушке в горах на границе с Казахстаном, где всего-то с десяток книг, я вдруг обнаружил книгу «Петр I» Алексея Толстого. И случайно открыл на странице смерти Франца Лефорта. Через два дня я оказался в Лефортовской тюрьме. Скажите, как много есть книг с упоминанием Лефорта? Считанное количество, естественно.
Перед своим приговором я очень плохо спал. И все время думал, сколько же мне дадут: прокурор запросил 14 лет строгого режима. И все время видел один и тот же сон: два топора и какие-то бусы. В результате обвинения по трем статьям не сумели доказать и их сняли, и дали мне четыре года. А потом когда я отсидел в лагере чуть больше половину срока, меня выпустили. И выходя из ворот лагеря, я подумал: вот тебе два топора – ты отсидел два года – и бусы – несколько месяцев (смеется).
У меня бывают такие вещи! Например, я летел в Москву 16 сентября 1993 года. И мне перед этим было столько знамений! Я впервые за 14 лет в Париже увидел утопленника, который прыгнул с моста в Сену. Потом меня покусали в голову пчелы. Три пчелы в городе в центре Парижа – невероятно! Было ясно, что лететь не надо. Я прилетел, и началась эта жуткая бойня. По мне стреляли, мой приятель, который бежал впереди меня, был ранен. По нам стреляли БТР возле Останкино, и я чудом выжил в этой истории.
Или был эпизод, когда я лежал под трансформаторной будкой, укрывшись. И вдруг вижу: по мне скользит пятно инфра-красного прицела. Я же опытный человек – я воевал. Перекатился куда-то в темноту, а там люди остались и по ним начали стрелять. Так что это были предостережения. И их много – я могу годами говорить об этом.
и: А как вы думаете, кто вам эти знамения посылает?
Лимонов: Я не пытаюсь ответить на этот вопрос. Я просто знаю, что у меня есть способности, чувствительность к таким вещам. Снова вернусь к американцам – они воспринимают это практично: вот человек, у которого есть связь с энергетическими зонами, и он улавливает эти колебания. Циолковский в свое время объяснял, что возможность заглянуть в будущее связано с контактом с ноосферой. Это не научно, но ничто не научно.
и: Просто если вам во сне привиделся образ дьявола, то почему бы не предположить, что предостережения посылает кто-то, дьяволу противоположный?
Лимонов: Меня суть того, кто это делает, совершенно не интересует. Меня интересуют только мои способности. Высшие существа, они и есть высшие существа. Я просто обладаю этим даром. Когда мне долго ничего не поступает, я даже как-то начинаю тосковать и относиться к себе с меньшим уважением. Что-то давно не связывались (смеется).
и: В связи с этим даром, у вас нет ощущение какой-то избранности?
Лимонов: Давайте не будем… У меня прагматичный подход… Иногда я думаю, что если бы я это в себе развивал, то был бы каким-нибудь гуру, зарабатывал на этом деньги или мог иметь огромное количество последователей. Но я развил скорее творческие способности.
и: Ваши стихи подчеркнуто, хулигански небрежны. Это неумение говорить иначе на поэтическом языке или игра?
Лимонов: Какое-то количество лет назад я влюбился в точные рифмы. Мои ранние стихи, которые все находят очень оригинальными и талантливыми, скорее были интонационными. А в поздних стихах я стал поклонником точных рифм. Конечно, у меня сложилась своеобразная поэтика. И кстати говоря, ничего умного ни о своих стихах, ни о своей прозе я в России не слышал.
и: В «Торжестве метафизики» вы пишете, что видимый мир отдал вам все тайны. Можете их сформулировать?
Лимонов: Тот, кто ищет ответ на этот вопрос, пусть читает книгу. А вкратце это можно расшифровать так: мой жизненный и духовный опыт огромен. Я ничего не боялся, совал свой нос и все остальное, куда мне хотелось. В результате в своем возрасте я уже нахожу, что какие-то вещи повторяются, что этот мир исчерпан.
и: В таком случае, вы можете определить ваш метафизический возраст. Вы старый?
Лимонов: Я мудрый. Я прошел все экстремальные состояния, в которых человек может находиться: война – и не одна – тюрьма. А тюрьма для развития духа – неординарная возможность. Страдания, унижения, аскетизм тюрьмы -- великий опыт.
и: Тут в Москве недавно побывал французский писатель Фредерик Бегбедер, который провел в тюремной камере всего 36 часов, но его это так напугало, что с тех пор он полностью изменил свою жизнь.
Лимонов: Это анекдотично. Я не серьезно отношусь к таким плейбоям. Я например, считаю, что я сидел мало, хотя я сидел два с лишним года. Потому что я видел человека, который сидел свой 12-й год – он рядом со мной стоял в шеренге в лагере. Я видел людей с пустыми глазами, через которые можно, наверное, пейзаж увидеть. Для интеллектуала, человека духовно ориентированного, с мистическими наклонностями тюрьма, безусловно, уникальный опыт по возвышению духа. А есть люди скотского порядка – они страдают чисто по-животному. Каждый день с ожесточением зашриховывают дни в календаре, который, как правило, на стене висит. А я жил в тюрьме.
и: «Старым пиратом» вас назвал Тьерри Мариньяк — ваш парижский приятель. Почему вдруг пират?
Лимонов: Не надо понимать буквально. Это просто человек живущий рискованной жизнью. Это скорее идиома, обозначающая солдата удачи, человека, не прикрепленного к одному месту. Нельзя же назвать офисного клерка «пиратом», а такого, как я можно.
и: Вам самому это определение нравится?
Лимонов: Нравится, иначе я бы не стал его каким-то образом использовать. В книге есть даже эпитафия старому пирату.
и: К слову об эпитафии: насколько долго вы готовы вести пиратскую жизнь, и как она в идеале должна закончится? Лимонов: Ну мы еще поживем – может, будут и какие-то другие трансформации… (Лимонов замолкает и переводит взгляд на оконное стекло, в которое все время нашего разговора бьется большая зеленая муха) Ужасная муха… Отвратительное существо… Надо снять (убирает картонку, закрывающую половину окна). Я закрываю свои цветы утром от солнца. Видите, фиалки и цикломен. Цикломен скоро опять зацветет. Периодически он то засыхает, то опять зацветает. Фиалки надо пересадить… Времени нет.
и: Так трансформация…
Лимонов: Что трансформация?
и: Вы говорили про трансформацию…
Лимонов: Будем ждать очередной трансформации! Если она будет. А если нет, значит эта последняя ипостась (смеется). Многое зависит от случайностей. Как можно планировать? Вдруг я выйду следующего 31-го на Триумфальную, и меня там застрелят? У нас такая сумасшедшая страна, что до этого не далеко уже.
и: В этот раз вас не тронули.
Лимонов: Ну, это же не может длиться бесконечно – не тронули, да не тронули (смеется). Ожесточается конфликт власти и того восстания, которое я возглавил. Сейчас посмотрим, что будет.
Мне всегда везло, я очень надеюсь на это. Я очень везучий человек.
?