Рецензии
Смешные истории для развития критического мышления
Едва получив возможность не обращать внимание на законы рынка и желание публики читать романы (теперь что автор «Людей в голом» ни напиши, все сметут), Андрей Аствацатуров взбунтовался и, отказавшись играть по общим правилам, написал то самое, что получается у него лучше всего: сборник анекдотов. Причем с показательно, вызывающе расхлябанной композицией. Это сознательное решение — шаг, пошедший этой книге (по сравнению с предыдущей) только на пользу. Свободный от того, чтобы казаться не тем, что он есть по природе, текст «вздохнул»: «Жизнь — это не стрела, не путь из пункта А в пункт Б, — объясняет суть принятого творческого решения автор. — Жизнь в книге должна выглядеть как кисть винограда, таящая в себе безмолвие, вмещающее дикость древней музыки, чтобы можно было отрывать виноградинки и пробовать их. Одни будут спелыми, сочными. Другие — яростно-зелеными. Третьи — переспелыми и уже подгнившими. Четвертые — до того горькими, что их лучше уж сразу выплюнуть, чтобы не портить желудок. Но так, по крайней мере, вы услышите настоящую мелодию взрыва, а не тиканье часов».
Такая композиция, надо признать, еще лучше, чем в случае с «Людьми в голом», сочетается с новым изобретенным Андреем Аствацатуровым жанром. Его романы (книги, сборники баек) — это такой своеобразный гипертекст, который, как это ни покажется странным, состоит не только из содержания книжки. Вторая часть этого текста — это (уже традиционно) пояснения автора, даваемые многочисленным, по счастью, читателям, в формате «что я хотел сказать». И, хотя самому автору очевидно кажется, что в его книгах действительно можно прочитать все то, что он объясняет на публике, скорее все это — книга + объяснения — складывается в новый синтетический жанр. Посудите сами: всякий роман содержит сеть лейтмотивов, пронизывающих текст и составляющих единую цепочку с расчетом на то, что читатель эту цепочку заметит и скажет «ага». Но цепочка лейтмотивов должна давать хоть какую-то возможность ее заметить. Увы, лейтмотивы, о которых говорит на своих презентациях Аствацатуров (в «Скунскамере» — плохие запахи, замкнутые пространства), никак не прочитываются в его книгах. Честно и добросовестно разбрасывая тематические мотивы то тут, то там, Аствацатуров никак их не акцентирует, не связывает в единую цепочку, оставляя читателю таким образом единственную возможность их разглядеть, послушав подробный авторский разбор на презентации.
На недавней презентации в Российской христианской гуманитарной академии Андрей Аствацатуров подробно рассказал полному залу будущих читателей (книга первый день как появилась в продаже), что основных идей в «Скунскамере» две. Первая — что все мы испуганные дети, выросшие, но не повзрослевшие — прочитывается в книге как нельзя более ясно: «Скунскамера», как уже было сказано, составлена из серии анекдотов и смешных случаев из детства автора, то и дело по ассоциации переключающегося на истории из своей уже взрослой жизни. Мысль, в общем-то простую и давно изложенную, например, Эриком Берном, Аствацатурову удается проиллюстрировать мастерски: его взрослые герои мало чем отличаются от описанных бок о бок с ними насельников детского сада. Вторая же мысль, о том, что мы все впитываем в себя подавляющую нас культуру, которая нас же и охраняет (а чужие идеи, впитанные человеком, по мысли Ницше — цитировал Аствацатуров в актовом зале РХГА — дурно пахнут), хотя тоже — по крайней мере в первой своей части — безусловно верна, но в книге показано слабо. Да что там: просто не показана. Скорее в книге мы видим не воинство скунсов, дурно пахнущих от страха в надежде отпугнуть врагов, но вот тех самых людей, охотно (с самого детства) сделавших насилие частью себя (в книге это ябеды, подхалимы, пропесочивающие детей на классном часе училки и «пионерзажатые») — но не из страха, а из желания приобрести часть той власти, которая подавляет их ближних, и таким образом избежать подавления самим. Эти персонажи действительно, можно сказать, пованивают — но, во-первых, рядом есть положительные герои, на скунсов не похожие ни разу, а во-вторых, центральная метафора попросту не работает: тесные пространства, да, есть, плохой запашок местами присутствует — но вместе, в общую метафору скунса в банке все это не складывается. На презентации Аствацатуров проговорился, что название придумал, взяв за основу один из эпизодов книги, издатель — неудивительно, что предложенная сторонним лицом связующая метафора не смогла «собрать» книгу.
Но все это, по большому счету, ерунда. Более того: я уверен, что Аствацатуров разыгрывает представление с комментированием своих книг не для того, чтобы обвести всех вокруг пальца, а напротив, чтобы развить в публике — а ближайший круг его читателей это его ученики — критическое мышление. Приучить понемногу верить не всему услышанному; самому же наблюдать и, сдерживая проказливое хихиканье, гадать: поверят или нет?
Книжка очень смешная, как и всегда у Аствацатурова. Тем, кто любит читать, удобно устроившись на диване, прихлебывая из кружки горячий кофе, советую быть аккуратнее: от смеха можно ненароком попортить книгу.
Дмитрий Трунченков 23.12.10