Рецензии
Openspace.ru o романе "Когда я был настоящим"
Есть старый анекдот про нового русского, который, разочаровавшись в бизнесе, решил удалиться на покой у моря, сидеть под пальмой, чтобы фламинго летали всегда справа налево и чтобы все время был закат. Потратив на это все свои миллионы, он сидит, пьет мартини, любуется на анизотропных фламинго и на вечный закат и говорит: «Красота! И никаких денег не надо».
Роман британского автора Тома Маккарти «Когда я был настоящим» (в оригинале Remainder) — это, в сущности, масштабная реконструкция такого анекдота (запомните слово «реконструкция»). Разница лишь в том, что герой-рассказчик Маккарти не столь благодушен, как наш новый русский, и причины его действий несколько менее прямолинейны.
Герой романа, остающийся безымянным до самого конца, тридцатилетний лондонский житель, становится жертвой какой-то техногенной аварии. Эта авария происходит до начала действия романа, и в чем она, собственно, состояла, герой нам рассказывать не хочет (да он и не помнит самого происшествия) и не может в силу договоренности с компанией-виновницей, которая в качестве компенсации выплатила ему восемь с половиной миллионов фунтов. Мы узнаем только, что на героя что-то упало с неба и что в результате этого происшествия он долгое время провел в коме, а потом мучительно обучался заново простым человеческим навыкам — ходить, брать в руку морковку. Этот процесс увенчался почти полным успехом, и, когда на героя сваливается богатство, он, по своей собственной оценке, восстановил двигательные и прочие способности почти полностью — почти, но не совсем, процентов на девяносто.
Немного позже на случайной вечеринке герой внезапно видит перед мысленным взором многоэтажный дом, в котором живет, и вспоминает — или воображает — его во всех подробностях, с соседкой снизу, которая жарит печенку на сковородке, с пианистом, который, ошибаясь и останавливаясь, играет что-то этажом ниже, с мотоциклистом-любителем, который чинит свой мотоцикл во дворе, с кошками на горбатых крышах соседних домов. Это видение оказывается настолько ярче окружающей реальности, что герой сразу понимает, на что он будет тратить свои миллионы: на воссоздание этого дома как того мира, в котором он чувствует себя настоящим, единым с реальностью.
После этой завязки роман почти целиком состоит из подробного описания процесса, который герой называет «реконструкцией» (re-enactment). Поскольку реконструкция становится единственным и всепоглощающим смыслом жизни героя, его способом достигнуть трудноуловимого блаженства, он предается ей со все большей и большей наркотической страстью. Сначала его методика обращения с воссоздаваемой реальностью доходит до логического предела, потом он постепенно переходит ко все более и более рискованным реконструкциям.
В литературе социалистического реализма был такой жанр — «производственный роман», который изображал борьбу хорошего с лучшим на фоне какой-нибудь коллизии из жизни металлургического завода или совхоза. Самому производственному процессу уделялось большое внимание, хотя обычно из-за идеологического однообразия произведения эти были смертельно скучны. Когда социалистический реализм приказал долго жить, оказалось, что производственный роман может быть не только советским, но и антисоветским (как «Белые одежды» В. Дудинцева). Более того, выяснилось, что загнивающему Западу этот жанр нисколько не чужд: из примеров давних можно назвать очень популярные в СССР романы Артура Хейли, а из более свежих — «Парфюмер» Патрика Зюскинда. Но это лишь верхушка айсберга: в наши дни редкий западный романист пишет роман просто из головы, не изучив досконально тот мир, в который помещает действие.
«Когда я был настоящим» — тоже производственный роман. Маккарти не стал превращать свой довольно фантасмагорический сюжет в притчу или фэнтези. Безудержная фантазия главного героя воплощается в реальном мире лондонской недвижимости, в мире брокеров, адвокатов, дизайнеров, реквизиторов и прочих специалистов. Один из самых смешных эпизодов романа — это жестокое разочарование героя в дизайнерах по интерьеру, которые никак, ни за какие деньги не способны понять его требований и все время пытаются соорудить что-то свое вместо его продуманных до мельчайших деталей (хотя совсем не гламурных) видений. В осуществлении реконструкций участвуют сотни, если не тысячи человек, включая многочисленных актеров-«реконструкторов». Недаром единственный герой романа, у которого есть собственный голос и личность, кроме самого рассказчика, это его управляющий, гений логистики Назрул Виас.
Голос рассказчика напоминает голос мальчика — главного героя повести Марка Хаддона «Загадочное ночное убийство собаки»: отстраненный, аутичный, не обращающий внимания на чувства и эмоции других людей, болезненно прислушивающийся к собственным ощущениям. У Маккарти этот образ выдержан менее последовательно, чем у Хаддона, что жаль: философские и эмоциональные отступления рассказчика выглядят не слишком достоверными.
Радует, что этот стилистически богатый, непростой и непрямолинейный текст достался грамотному переводчику (Анне Асланян), которому удалось найти ряд удачных решений. Конечно, название романа в переводе становится более плоским и прямолинейным, но оно почти у всех переводчиков вызвало затруднения. Только испанское, португальское и хорватское издания пытаются сохранить термин remainder (как Residuos, Remanescente и Ostatak соответственно); по-немецки роман называется «Восемь с половиной миллионов», по-итальянски — «Дежавю», а по-французски и вовсе «А кошки все падали». Небесспорным представляется решение Асланян сохранить английские слова с толкованиями в тех важных для сюжета местах, где герой, сталкиваясь с пробелами в своем лексиконе, поручает управляющему узнать, что значит то или иное слово (толкования в основном берутся из Большого оксфордского словаря). Впрочем, для дополнительного остранения текста этот прием вполне подходит.
Главная проблема, с которой сталкивается читатель романа, — это невозможность сопереживать герою, по крайней мере начиная с какого-то момента. Это общая проблема романов, в которых главный герой психопат. Маккарти удается частично обойти ее за счет безупречного владения языком и той «производственности», в которой кроется главное сюжетное удовольствие. И хотя успех этот неполный, очевидно, что за таким автором надо внимательно следить.
Виктор Сонькин 18/01/2011