Рецензии
"Каспаров.ру" о дневниках Эрнста Юнгера
Одиссея лейтенанта Штурма
Одиссея лейтенанта Штурма
Мощный старик, отец немецкой консервативной революции, воин, литератор и философ, уже первая четверть жизни которого (а прожил он 103 года, и это при полутора десятках боевых ранений) сделала его живой легендой, автор, который только по политическим причинам не был коронован титулом главного немецкого писателя XX века, Эрнст Юнгер в 1965 году справил свой 70-летний юбилей. И отправился в путешествие, которое, с перерывами на отдых в швабском городке Вильфлинген, где живой классик жил после войны, заняло пять лет.
Размах и экзотичность этого вояжа кружит голову так же, как и биография автора. В обоих случаях хочется воскликнуть "Так не бывает!" По крайней мере, не в XX веке. В античности, да и то не в реальной, а в мифологической, в мире легендарных воинов и аргонавтов – может быть… После Юнгера все, кто пытались и пытаются прожить в современности образцово героическую жизнь смотрятся в самом лучшем случае вторично.
Маршрут пролегал от Юго-Восточной Азии через Корсику и Португалию до Африки и Исландии. Эта книга – путевые заметки и роскошный 700-страничный подарок всем поклонникам последнего рыцаря Европы, читающим по-русски.
Книга похожа на изобильный стол экзотических кухонь самых разнообразных народов, тем более, что гастрономическим впечатлениям автора отведено в ней подобающее место, наряду с постоянными биологическими и ботаническими изысканиями (благо путешествие по таким местам, как Манила, Тайвань, Сингапур, Канары или Цейлон дает богатейший материал для естественно-научных увлечений Юнгера) и философскими размышлениями. И чего тут только нет! От рассуждений о природе конфуцианства, даосизма и потенциале китайской нации в Гонконге до замечаний об архитектуре итальянской коммуны Сакко, мыслей о судьбе Наполеона на Эльбе и рассказов о снах, которые он видел в марроканском Агадире. Его заносит даже в Анголу – напоминание о его юношеских авантюрно-воинственно-романтических мечтах о не испорченном цивилизацией "Черном континенте" и попытке сбежать туда, завербовавшись в Иностранный легион в 18 лет.
Все им увиденное Эрнст Юнгер осмысливает через призму своей философии, очень пластичной, рождающейся на стыке метафизики и поэзии. "Гештальт Рабочего", "одухотворение", "приближение", "Великий переход", "история Земли" – юнгеровское мышление эстетически привлекательно, оно красиво. Считается, что он заметно повлиял на Мартина Хайдеггера. Но насколько трудно, иногда кажется, что буквально физически тяжело читать очень непростые для понимания труды второго, и насколько увлекательно следить за путешествиями и приключениями мысли первого!
От очень многих других "консервативных революционеров" Юнгера отличало то, что он никогда не переставал быть устремленным в будущее, отвергал шопенгауэровско-ницшеанское "вечное возвращение" и ни разу не позволил себе поддаться реакционно-инцестуозным ("мама, роди меня обратно") соблазнам, которые не одного "бунтаря против современного мира" довели в конечном итоге до довольно банального, если убрать эстетскую шелуху, ностальгического ретроградства. Прекрасно осведомленный, в том числе и как свидетель, о драматических, трагических, зачастую уродливых исторических сломах и потрясениях века двадцатого, солдат и поэт не становился в позу обиженного на весь свет "ревнителя древлего благочестия". Жизнь и мир во всем его многообразии не теряли для него интереса ни в 70, ни позже.
И вот еще, что важно – в отличие от разного рода "традиционалистов", Эрнст Юнгер уважал факт, если так можно выразиться.
То есть ненавистное многим из них "существующее положение вещей" он воспринимал не как причину для гнева, а как данность, которая сама является причиной для всего остального. Реальность заслуживает уважения, какой бы она ни была.
Издание "Ад Маргинем" – это только первый том грандиозного собрания дневников, которые автор начал вести на следующий день после своего юбилея и вел аж до 1996 года. В конечном итоге все они были включены в еще более объемный корпус записей, первые из которых Юнгер сделал еще в 1939 году. На русском из их числа выходили "Сады и дороги" и "Годы оккупации". Все вместе это получило название "Излучения", и "1965-1970", будучи первым томом "Семьдесят минуло", является одновременно и третьим томом "Излучений".
Как отмечает в своем послесловии ученый Александр Михайловский, эта протянутая через шесть десятилетий "вахта" Эрнста Юнгера служила ему антитезой против "переоценок ценностей" и "смен вех" другими авторами, которые после рубежных потрясений века, особенно после 1945-го года заявляли, что теперь надо начинать все с нуля.
Нет, в отличие от них, Юнгер с беспримерной последовательностью обозревал XX столетие в его целостности, а не в духе "здесь помню, здесь не помню".
Сам он сравнивал свое многолетнее свидетельствование в дневниках о войне, мире и себе с корабельной вахтой: "Это заметки, сделанные во время путешествия по морю: они позволяют заглянуть в пучины Мальстрема, откуда внезапно всплывают чудовища. Мы видим штурмана: он следит за приборами, которые постепенно раскаляются, он обдумывает курс и свою цель".
Интонация юнгеровских писаний, сочетающих в себе выверенную немецкую аналитичность с французским стилистическим лоском, может показаться умудрено-"сверху в низ смотрящей" и даже несколько напыщенной. Но если кто из великих писателей XX века и имел основания для подобного чувства превосходства, то был им Эрнст Юнгер.
Редакция благодарна магазину "Фаланстер", предоставившему книгу "Семьдесят минуло"
Антон Семикин, 12.07.11