Вероника Кунгурцева развивает линию, которую можно попробовать обозначить как камерный извод магического реализма на национальной почве. Линия эта характерно представлена женскими именами – Л.Петрушевской, М. Галиной, и, в нашем поколении, А. Старобинец. Кунгурцева доводит черты направления до апофеоза, местами – до абсурда, скрещивая авторскую сказку с остросоциальным памфлетом. Определенные достоинства лежат в основном в плоскости первой – несколько болезненной, но буйной и оригинальной фантазии писательнице не занимать. Что касается второго поджанра, т е памфлета, как раз, думается, и вызвавшего восторги уважаемого номинатора, то, несмотря на впечатляющую смелость эксперимента, серьезные вопросы вызывает жесткость дихотомии «свой-чужой», оборачивающаяся в итоге практически навязываемым образом врага – однозначно подлого, отвратительного, не достойного существовать. Надо отметить, что эстетическая правда здесь определенно есть – Кунгурцева демонстрирует именно что безжалостность мифологического сознания. Другое дело, что никакой дистанции между автором и приемом разглядеть не удается, что внушает (по крайней мере, мне), четкие опасения.