Рецензии
Шумные негры и яростные африканцы
Мудрый Плутарх написал ответ Эпикуру и его последователям, призывавшим «прожить жизнь незаметно»; исходя от возмущения низостью эпикурейских душ, он говорил, что лозунг спокойной жизни означает призыв к Периклу не выводить Афины на вершину блеска, к Фемистоклу – не совершать подвиги, к Александру Македонскому – не завоёвывать мир, а к Платону и Аристотелю – не писать трактатов. Именно по стопам Плутарха пошёл Леонид Ионин, ополчившийся на трёхглавого дракона политкорректности-толерантности-демократии, с его раздувшимся от всемирного самомнения постмодернистским телом, увитым белыми ленточками и радужным флагом. Быть политкорректным – значит, не стоять как Лютер на своём, не исповедовать как Галилей, истину о вращении земли, а сдаться в угоду плюрализма толпы, медийных сенсаций и американских политических технологий. Либо ты стоишь за истину, либо занимаешься экспортом американской демократии, подменяя науку ловлей грантов – третьего не дано.
Причин, по которым в России не любят политкорректность, слишком много, чтобы их перечислять. Обратим внимание только на две предпосылки, которые принимаются как аксиоматические всеми российскими ненавистниками политкорректности. Во-первых, считается, что наличие или отсутствие политкорректности не сказывается на наборе повседневных практик меньшинств, которые вырабатываются ими как автономными субъектами. На судьбе тружеников плантаций в Кот-д'Ивуаре никак не сказалось, пишет Ионин, что их стали называть африканцами, а не неграми, и что в их нищенском краю стали проводить всеобщие парламентские выборы. Равно как и гомосексуалисты без проблем практиковали однополые сексуальные отношения без всякого признания однополых браков. Во-вторых, традиционная этика признаётся более гуманной и разумной, чем новейшая этика толерантности, превращающая человечество в один большой детский дом взаимного признания и принятия. Обе предпосылки нам представляются неверными. Первая предпосылка исходит из конструкта автономного субъекта, который почему-то отождествляется с политическим субъектом, а вторая – из романтического представления о старых добрых нравах, без учета того, что эти нравы с первобытных времён служили физическому выживанию человечества, а вовсе не нравственному совершенствованию.
Но одна фраза Ионина «Этика – а значит, и политкорректность! – не могут заменить науку в деле познания мира», много стоит. Уже она одна показывает, что на самом деле перед нами вовсе не борец с новейшими модами, постоянно жалующийся на «диктатуру меньшинств», а смелый мыслитель, соединяющий зазеркалье социального конструктивизма с верой в «иерархию идей», которая делает общество не только здоровым, но и разумным. Книга оказывается не памфлетом, а озером Нарцисса, которое вдруг засверкало на солнце фонтаном, радужные брызги которого – та же вода, что была в прозрачном ключе.
А. Марков, 22.06.12