Рецензии
Книга года: Флориан Иллиес "1913"
Кафка каждый день отправляет письма Фелиции и никак не может понять, хочет он жениться или нет. Фрейд ссорится с Юнгом. Оскар Кокошка пишет шедевр для Амалии Малер. У Пикассо умирает такса. Адольф Гитлер продаёт свои акварели, чтобы купить булку хлеба и бутылку молока. Луи Армстронг впервые берёт в руки трубу. Бертольд Брехт издаёт школьную газету. Пруст публикует «В сторону Свана». Георг Тракль пьёт, Готтфрид Бенн влюбляется, Вирджиния Вульф пытается покончить жизнь самоубийством. Никто не знает, что в следующем году мир опрокинет Первая мировая война.
Флориан Иллиес написал книгу «1913. Лето целого века», которая состоит из хроники европейской жизни за двенадцать месяцев. Все главные события концентрируются в Вене, Берлине, Париже и Праге. Иногда мелькают Москва и Нью-Йорк, но на дворе пик модернизма, и жители его культурных столиц рассматривают окружающий мир только в поисках места для отпуска.
Описание событий за год, да ещё и столетней давности, удивительным образом оказывается увлекательным и ироничным текстом, в котором тончайшим образом сплетаются нити главных мыслей и судеб.
В книге нет ни пророческого вступления о том, что «природа дышала страшными предвестиями», ни заключения типа «а завтра была война» — никакой композиционной рамки, заставившей бы читателя настроиться на тот будто бы нужный лад, который придаёт каждому незначительному эпизоду фатальный вид. И всё же ощущение фатальности происходящего не отпускает.
Модернизм забрался на такую высоту, что вот-вот сорвётся. Художники, музыканты и литераторы страдают то от страсти, то от неврастении. «Неврастения с осложнением на сердце — недуг модерна лучше не сформулировать», — пишет Иллиес. Как кошки перед землетрясением, его герои мечутся, гонимые смутными переживаниями. Мрачный мизантроп Освальд Шпенглер пишет «Закат Европы», а тем временем журнальные социологи выдают теории о том, что в современном им мире невозможна война. Всех занимают поколенческие споры. Фрейд и Юнг олицетворяют собой главный конфликт эпохи — борьбу «сыновей» с «Отцами». Марсель Дюшан прибивает колесо к табуретке, Казимир Малевич придумывает «Чёрный квадрат», но никто ещё не понял, что новое время уже стоит на пороге.
Двенадцать глав, состоящих почти из анекдотов, предваряемых какой-нибудь важной картиной или фотографией и кратким содержанием в духе викторианских романов, вполне можно читать как сериал. В этой истории действует несколько десятков персонажей, идущих сквозь свои сюжетные арки: любовные лабиринты, ссоры на почве взглядов на искусство, закрытия салонов и открытия журналов. Несмотря на то, что в тексте нет ни одного диалога, легко представить себе его экранизацию. Вот Гитлер и Сталин гуляют по одному и тому же парку, но не встречаются. Вот Кафка бежит на вокзал, чтобы передать с последним поездом своё матримониальное предложение Фелиции, и тут же в ужасе понимает, что совершил ошибку. Вот литературный критик потирает руки, потому что завтра он разгромит неудачную пьесу Томаса Манна, а завтра Манн будет ехать в поезде и страдать от унижения.
Опять же недаром вслед за хроникой Иллиеса, изданной в Ad Marginem, в издательстве Corpus выходит «1913: Год отсчёта» — ещё одна хроника, которую «в режиме реального времени» с отставанием на сто лет вели журналисты «Коммерсант-Weekend». Но «Год отсчёта» — это совсем другое дело. Интервью и очерки, карты и инфографика, история государства Российского на фоне мировых событий. Иллиес же выхватывает кадры, строчки, ощущения. В его будто бы легкомысленной книге (опирающейся при этом на целую гору источников) холодок бежит за ворот от постоянного ожидания финала, о котором знает только читатель.
Декабрь 1913 завершается на мажорном аккорде: «Мона Лиза» вернулась Лувр, в новогоднюю ночь Европа пьёт шампанское, а эрцгерцога, который весь год скучал в компании c игрушечной железной дорогой, только следующим летом застрелит сербский гимназист. В отличие от героев книги, все знают, что наступило после «лета целого века». Можно увлечься частными сюжетами или заглядывать в энциклопедию в поиске незнакомого имени, но по большому счёту в этой истории не может быть неожиданностей. Стал ли 2013 год только информационным поводом для выхода ретрохроник или их авторы и правда ощущают сходство исторических синусоид? Судя по обилию прошлогодних культурных открытий, даже допущение, что год «неслыханной неодновременной одновременности» можно сравнить с только что завершившимся — грубая лесть самим себе. Судя по количеству абсурдных и печальных событий (по крайней мере, в России), градус общественного сумасшествия наводит на мысль о своеобразном сходстве. Тем неуютней читать «1913» в начале очередного четырнадцатого.
Елена Макеенко, 16 января 2014