Рецензии
Просто провинция? (Т. Прохасько «Непростi»)
Отзыв Андрея Пустогарова
В российской прессе уже появился ряд рецензий на изданный весной в «Ад Маргинем» роман Т. Прохасько «Непростi» (перевод Р. Левчина). Рецензенты добросовестно отталкиваются от первой фразы аннотации к книжке: Тарас Прохасько – «украинский Маркес». Это неверно по существу. И дело даже не в «Маркесе», а в слове «украинский». Тогда уж «галичанский». В отличие от Маркеса, на карте, которая есть в украинском издании, Прохасько точно отметил вымышленный городок Яливец («Можжевельник» в переводе на русский), где и происходят основные события его романа – на Галичине, в Карпатах, неподалеку от самой высокой украинской горы Говерла. Находившаяся в составе Польши, затем Австро-Венгрии, затем снова Польши, Галичина всегда считалась самым глухим углом Европы. Вдобавок самым нищим. Такова историческая память, которую и воспроизводит в своем романе Прохасько. Оттолкнемся от нее и мы.
Начнем с нищеты. Один из героев романа - Франциск строит этот самый Яливец в месте, которое сам выбирает между двух отрогов карпатского хребта. В месте, в котором он чувствует себя наиболее органично. Автор уклоняется от каких-либо экономических подробностей этого строительства. Да и так понятно – город построен из самого прочного и дешевого материала – из мечты Франциска. Недаром во время Первой мировой Яливец , как град Китеж, легко скрывается от посторонних глаз за стеной посаженных по его периметру деревьев. Человек же, построивший город, сам живет крайне просто, если не сказать бедно. Печь топят срезанной виноградной лозой, гостя угощают грейпфрутовым соком с несколькими каплями кофе (заметим, что в советское время, которое помнит Прохасько, грейпфрут был самым недефицитным из цитрусовых), в баре герои пьют самогон из можжевельника, запивая его соком из оставшихся на заснеженных деревьях яблок. Франциск занимается тем, что делает мультфильмы, которые затем демонстрирует «публике со всей Европы» в городском кинотеатре. Но он явно единственный сотрудник этой киностудии. Да и процесс создания фильма, судя по описанию, в основном состоит из наблюдений во время прогулок и из размышлений. Похоже, мультфильмы эти тоже сняты на самой прочной и дешевой кинопленке – сделанной из той же мечты. Не много в доме героя и книг. Вместо них – сны, описаниями которых богато насыщен роман. Я сказал, богато, но и тут материал используется автором достаточно экономно. В частности, пересказ Анной одного из самых длинных своих снов сводится, по существу, к описанию картины Питера Брейгеля «Нидерландские пословицы». В 1997 году эта картина украсила обложку «Рекреаций» Юрия Андруховича - громкой книги одного из самых известных участников «Станиславского феномена», к которому принадлежит и Прохасько. Тут нет никакой крамолы: Прохасько подчеркивает – ландшафт определяет историю, а карпатский ландшафт – один на всех.
Но нищета эта, конечно, не та, реальная галичская, о которой писал Иван Франко, а эстетизированная и переосмысленная. Переосмысленная в духе Франциска Ассизского. (У героев «говорящие» имена). «Открытость. Щедрость. Благодарность» - так формулирует автор свой катехизис. Или – если формулировать более прагматично – свои недостатки следует превратить в свои достоинства.
Идем дальше – «глухой угол». Расшифруем эту очень точную метафору следующим образом – «хранящий свою изолированность». Не находя выхода за пределы своего узкого ареала, жизненная энергия преобразуется в экзотичность, в чудачества. Оттого в романе столько, выражаясь современным жаргоном, фриков. Собственно, чудачество для автора - это и есть критерий распознавания по принципу «свой – чужой».
Но роман – это еще и размышления на тему феномена «Центральная Европа». (Термин этот в свое время противостоял делению Европы на Западную и Восточную – Галичина при таком делении оказывалась в Восточной – и выражал желание «малых народов» не становиться впредь ареной для выяснения отношений между великими державами. Тут опять приходит на ум чудесное исчезновение Яливца в Первую Мировую ). Поэтому автор собирает в Яливце фриков самых разных европейских национальностей, из которых формирует своего рода центральноевропейский интернационал. Завершающий аккорд в создании этого интернационала – прибытие в городе растаманов. Эти латиноамериканские потребители травы своим обликом безошибочно напоминают нам Че Гевару. Я думаю, что и знаменитый команданте хорошо вписался бы в яливцовский интернационал. Тем более, что традиция партизанской войны - еще одна из граней исторической памяти Галичины. Но, видимо, помня печальные результаты такой традиции, Прохасько предлагает несколько иной способ функционирования своего интернационала для преобразования окружающей действительности в более гуманистическом направлении. Но об этом в конце.
Интернационал этот, однако, имеет в романе строго очерченные границы , ведь одна из основных черт Галичины – стремление сохранить неизменным «свое», не дать чужакам размыть галичанскую идентичность. Поэтому второй главный герой – Себастьян смешивает свою кровь с женщинами только одного, порожденного Яливцом, рода – очередная Анна перед смертью рожает ему дочь – тоже Анну, на которой потом женится Себастьян. Эндогамия, доведенная до логического совершенства. Кровь не должна уходить за пределы своего рода, сохраняя его в неприкосновенности. Этой задаче сохранения рода, судя по всему, должен служить и интернационал. Для этого автор предлагает следующий способ.
Боги галичанско-карпатской земли - Непростi (НепрОстые согласно версии переводчика) собирают истории, которые рассказывает им местное галичанское население. Рассказывающий какую-либо историю, по мысли НепрОстых, преобразует действительность и направляет ее в нужную сторону . При этом такая история неотъемлемо несет на себе черты того ландшафта, в котором она произошла. Таким образом, распространяясь за пределы своего ландшафта, карпатская история преобразует чужую действительность под стать карпатской, повышая шансы на сохранность карпатско-галичанского рода-племени. Переносить галичанские истории в иные страны и континенты и предназначены члены яливцовско-центральноевропейского интернационала.
Эту же галичанскую миссию выполняет и книга Тараса Прохасько «Непростi». Для того она и написана. Собственно, если эта история научит нас открытости, щедрости и благодарности, то, может, и стоит потерпеть всех этих не желающих вылезать из своего угла фриков?