Пресса
Толмач
Интервью Михаила Гиголашвили Екатерине Моховиковой (университет Майнц / Германия) о романе «Толмач» и о ремесле переводчика.
1. Как так получилось, что вы стали переводить для беженцев?
Случайно, по стечению обстоятельств – вызвали один раз, потом стали вызы-вать.
2. Для беженцев из каких стран вы переводили?
Я переводил для тех беженцев (их еще называют «пробанды», от слова «про-ба»), у которых в паспорте стояло, что они – из Российской Федерации (или, ес-ли нет/не было паспорта, то по их утверждениям, что они оттуда или из бывше-го СССР). В каждом лагере опрашивают беженцев из тех стран, которые стоят в списке данного лагеря (иными словами, лагеря специализированы по странам, отчасти и чиновники - тоже). Но при вызове переводчика решающее значение имеет только язык – если кто-нибудь из Сирии или Нигерии скажет, что его родной язык - русский («так получилось, мама русская» или еще какие-то при-чины) – то и вызовут русско-немецкого переводчика.
3. Каковы главные причины, по которым люди вынуждены покидать свою родину?
Причин множество, все они очень разные. Тут надо различать истинные причи-ны (о которых мы правды не знаем), и вымышленные причины, которые бежен-цы приводят в качестве аргументов просьбы об убежище: это могут быть ут-верждения, что беженец дискриминирован у себя на родине по нации или вере (баптисты, сектанты), что беженец преследуется на родине из-за своей деятель-ности – политической или иной, что беженец оказался нечаянным свидетелем действий мафии / спецназа / войск / повстанцев и т.д., что оказался невольно втянут в какие-то темные дела, что боролся с федералами за свободу (причины, частые у чеченцев). Жены часто говорят, что ничего не знают, сидели дома, всё происходило с мужем, а муж рассказывает «легенду». В таких случаях умень-шается риск того, что муж и жена (которых допрашивают строго раздельно) мо-гут разойтись в показаниях, деталях и реалиях.
4. Что надо учитывать переводчику, когда он работает с пробандом?
Всё. И быть предельно корректным, не выходить за рамки своих полномочий, то есть не вступать с беженцем в приватные беседы, ничего ему не советовать и не объяснять, а то часто бывает, что он потом, во время интервью, может сказать, что ему переводчик то-то посоветовал или то-то сказал, чего переводчик не имеет права делать и что будет иметь 100%-ый негативный эффект как для бе-женца, так и для переводчика, который может из-за этого потерять работу (тут месткомов-парткомов нету, на поруки никого не берут, а решения принимаются без всяких обсуждений). Словом, быть начеку и действовать / говорить только по команде чиновника, двигаться в пределах его речи.
5. Какие подводные камни возможны при работе с пробандами? Чего надо опасаться и остерегаться?
Не вступать в личные / человеческие контакты с пробандами – это чревато и опасно со всех точек зрения. Не вести бесед на русском языке с пробандами – это вызывает подозрения чиновников. Переводить только то, что говорит про-банд, избегать отсебятины. Помнить притом, что часто чиновники знают (пас-сивно или активно) русский язык (особенно в бывшей Восточной Германии), поэтому – ничего не скрывать, не регулировать, не редуцировать, не пропус-кать, даже если это кажется неважным или лишним. Уточнять даты и цифры.
6. Нужно ли готовиться к такому переводу? Каким образом?
Обычно до начала работы переводчик не знает, кому и что именно он будет пе-реводить, так что с профессиональной точки зрения к переводу подготовиться очень трудно. Но, конечно, желательно предварительно знать, в какой области будет лежать опрос. Бывает, что беженец начинает рассказывать о своем Ле-бенслауфе в специфических подробностях (типа «работал в НИИ таком-то, за-нимались тем-то и тем-то», и всё это - с профессиональной терминологией фи-зики / химии / биологии и т.д.). Причем разброс тем – очень велик: от научных терминов до армейского жаргона.
7. Переводили ли вы для беженцев, для которых русский язык не является родным? Возникали ли из-за этого проблемы? Какие? Как вы их решали?
Нет, очень редко. Бывало, приходили чеченцы или люди других наций (с рос-сийским паспортом), которые говорили с акцентами, на разных уровнях грамот-ности, но понять их всегда было можно. Если что-то не понятно – надо пере-спрашивать, однако и не злоупотреблять этим (а то создастся впечатление, что переводчик некомпетентен).
8. Какова схема проведения допроса? Всегда ли выполняется каждый ее этап?
Схема всегда одна и та же (возможно, образец есть в Интернете). Обычно вы-полняются все этапы (или пункты). Это, в основном, личные данные беженца и его родственников, причины просьбы об убежище и возможные последствия в случае возвращения на родину. Последние два пункта присутствуют всегда, а биографии могут варьироваться: что-то обычно выпадает (нет сестер-братьев, родители умерли, нет родственников, нигде не работал, прятался в горах и т.д.).
9. Выделяете ли вы для себя различные виды беженцев? Чиновников?
Вопрос непонятен: и чиновник, и беженец принадлежат к одному виду – хомо сапиенс.
10. В ситуации допроса наблюдается неравноправность собеседников: чи-новник – специалист, на его стороне знание, авторитет, беженец просит о помощи, находится в стране на птичьих правах. На чьей стороне ваша симпатия?
О симпатиях и антипатиях надо забыть и работать, как машина. Если начать ид-ти на поводу у симпатий/антипатий, эмоций и т.д., то скоро можно лишиться работы или даже подпасть под более суровые санкции. Как и врач, переводчик не имеет на это право. И не следует забывать, что чаще всего половина (если не 2/3) из всего, что рассказывает беженец – ложь или подтасовки. Конечно, есть и исключения (например, в случае чеченцев, которым надо было только доказать, что они – из Чечни, боролись за свободу и сейчас подвергаются гонениям).
11. В ситуации перевода допроса наблюдается асимметрия беседы: если пе-реводчик и беженец нарушают схему вопрос-ответ, чиновник требует объ-яснений, в то же время переводчик и чиновник могут вести разговор без привлечения беженца. Не возникало ли у вас желания компенсировать эту асимметрию? Каким образом?
Нет. Во время допроса бразды правления – у чиновника. Да и как можно ком-пенсировать эту асимметрию? Говорить от себя? Подсказывать беженцу, что он должен говорить? Всё это исключено. Иногда бывает, что, слыша беседу чинов-ника и переводчика, беженец просит и ему сказать, о чем идет речь. Тогда – только с разрешения чиновника - можно передать суть вашей беседы.
12. Вы как переводчик в чем видите свою цель?
Цель вижу в том, чтобы возможно более адекватно переводить то, что говорят беженцы.
13. Существуют различные теории о роли переводчика. Одна из них вы-деляет:
• переводчик-машина (дословный перевод)
• организатор беседы (прерывает, задает допвопросы, объяснения)
• посредник между культурами
• третья активная сторона (предлагает тему, защищает беженца, помогает чиновнику)
В какой роли вы чувствуйте себя комфортнее всего? В какой роли чаще все-го выступаете? Какую не приемлете?
Наиболее безопасный, разумный и объективный вид перевода – переводчик-машина: дословный перевод, от точки до точки, от 1-ого лица, чтоб избежать всяческих лингвистических недоразумений [особенно опасен немецкий конъ-юнктив, когда иногда не ясно, это было на самом деле, или это только думал беженец, или это сказали другие]. Конечно, иногда приходится играть и другие роли. Есть какие-то специфические вещи, которые можно – иногда и нужно – объяснять чиновнику (обычай, правило, обряд, советские реалии и т.д.), то есть, выступать как посредник между культурами. Но, во всяком случае, не быть слишком рьяным организатором беседы, никого не прерывать и вообще особой прыти не проявлять (а то чиновнику будет казаться, что переводчик старается для беженца, а беженцу – что для чиновника).
11. Бывали ли случаи, что на вас оказывала давление одна из сторон? В чем это выражалось?
Нет, если не считать давлением вопросы, которые обычно пытаются задавать беженцы переводчику («как лучше сказать?», «что будет, если я скажу так-то и так-то?», и прочие «как и что»). Переводчик для них – это единственная соло-минка, за которую они могут ухватиться в этом новом для себя (в том числе и словесно), достаточно враждебном и опасном мире, в котором они чувствуют себя одиноко и неуверенно и не знают, что можно и чего нельзя говорить. В этих случаях лучше всего мягко уходить от прямых ответов и ничего не совето-вать, а то может так статься, что эти советы повернутся против вас (например, разозленный отказом беженец будет утверждать, что это вы ему посоветовали сказать то-то и то-то, из-за чего он получил отказ).
12. Бывали ли случаи, что вы чувствовали недоверие одной из сторон? В чем это выражалось?
Если чиновник будет чувствовать к переводчику недоверие, то этого перево-дчика больше не вызовут переводить – вот и всё. А недоверие со стороны бе-женцев бывает (типа того, что «вы все заодно, хотите меня отправить обрат-но»). Иногда бывшие советские люди интересуются, не из КГБ ли переводчик или что-нибудь в этом роде.
13. Бывали ли случаи, что одна из сторон обвиняла вас в чем-либо? Невер-ный перевод? Нежелание помочь? Каковы были ваши действия?
Да, такие вещи случается, особенно если беженец нанимает адвоката. Если дело дойдет до суда – то тогда придется иметь дело с ловким и опытным специали-стом своего дела. Адвокаты будут искать любую зацепку в тексте, чтобы сбить, запутать и, в итоге, поставить под сомнение компетентность или лояльность пе-реводчика. (Много мелких придирок действуют на судью больше, чем несколь-ко крупных). Основные претензии беженца в суде (через адвоката, который, как правило, задним числом пытается откорректировать слабые места интервью своего манданта) это: «Я сказал так, а переводчик перевел неправильно. Пере-водчик меня не понял. Переводчик меня не понимал. Переводчик плохо говорит на моем языке. Переводчик говорит на другом диалекте, чем я. Переводчик спе-циально неправильно переводил – он не любит людей моей национальности / цвета кожи / веры и т.д. Переводчик переводил неправильно, чтобы дать воз-можность чиновнику отказать» и т.д., вариаций может быть множество.
Поэтому важно делать тщательный R?ck?bersetzung (обратный перевод), кото-рый делает переводчик после того, как протокол интервью перенесен на бумагу.
14. Перед кем вы чувствуете себя более/менее обязанным? Почему?
Ни перед кем.
15. Ваше мнение по поводу нейтралитета?
Без нейтралитета переводчик долго не продержится. Если у него возникают раз-личные эмоции, то их надо держать в узде. Только полный нейтралитет может быть успешным.
16. Если что-то кажется вам неважным, очевидно неверным, как вы по-ступаете?
Надо переспросить, уточнить. Важно всё, что говорит беженец.
17. Сталкивались ли вы с проблемами языкового характера? Как вы решали эти проблемы?
Да, бывало, что беженцы рассказывали о каких-то очень специфических вещах - например, о породах лошадей, или о реалиях каких-то экзотических работ и за-нятий, или о деталях работы биржевых маклеров и т.д., то есть, о том, что тре-бует специфических знаний. Тогда, объяснив эту ситуацию чиновнику, можно и нужно уточнять у беженца - через синонимию / сравнения / аналогии - что кон-кретно он имеет в виду. Ни в коем случае не пропускать никаких мелких дета-лей, в которых подчас может содержаться главное.
18. Сталкивались ли вы с проблемами, связанными с тем, что собеседники – представители разных культур? Как вы решали эти проблемы?
Они всегда разных культур. Если чиновнику понадобится разъяснение, он спро-сит у вас. Без этого лучше со своими объяснениями не соваться. Бывает, что о чем-то спрашивает беженец. Тогда следует перевести его вопрос чиновнику и, после его разрешения, ответить. Вообще меньше открывать рот без повода.
19. Тон, интонация, мимика – должен/способен ли переводчик переводить такие явления?
Как можно переводить мимику?.. А перевод интонации или тона может быть воспринят как передразнивание (и, по сути, будет им). Притом чиновник всё ви-дит и слышит сам, ему не нужен дубляж мимики и тона. Нет, думаю, что тон переводчика должен быть спокойно-уверенным, успокаивающим и доброжела-тельным. Это залог успеха.
20. Спасибо за Ваше интервью. Надеюсь, оно поможет молодым специали-стам в их работе.
Я тоже надеюсь. Но каждый учится на своих ошибках. Я обговорил только об-щие вещи, а жизнь, как известно, подкидывает нам такие ситуации, которые предугадать невозможно.