Пресса
Интервью c Андреем Аствацатуровым на Shopandplay.ru
Барнаульская пресса о "Скунскамере"
Скунскамера Аствацатурова
10 декабря в магазине «Порядок слов» в Санкт-Петербурге состоялась презентация новой книги Андрея Аствацатурова «Скунскамера».
Андрей Аствацатуров – кандидат филологических наук, доцент кафедры Истории зарубежных литератур СПбГУ, руководитель программы «Литература» в Смольном институте свободных искусств и наук. Его дебютный роман «Люди в голом» вышел в 2009 году и вошел в шорт-лист «Нацбеста».
Новая книга Андрея Аствацатурова продолжает линию, намеченную им в дебютном романе. Автор ведет читателя в путешествие по Ленинграду-Петербургу, делая короткие остановки в тех местах, где проходили его детство и юность. Воспоминания переплетаются с жизнью за окном, академические знания становятся частью повседневности. «Мое второе произведение называется «Скунскамера», - делится Андрей в интервью Искусство-тв. - Первый мой роман назывался «Люди в голом», и когда я над ним еще работал, я замыслил его не как отдельную книгу, а как трилогию, петербургскую…Название это связано с одной смешной историей, которая произошла с моим другом, художником Андреем Сикорским. К нему на Университетской набережной подошла девушка и спросила, где здесь находится скунскамера, где показывают скунсов, всяких уродов в банке. Он переспросил: «Наверное, это кунсткамера?», она говорит: «Точно! Точно! Скунскамера». Вот мне показалось, что «скунскамера» это очень такое хорошее слово для описания отчасти петербургской жизни и отчасти моего детства».
Накануне презентации своей второй книги Андрей Аствацатуров ответил журналу shopandplay.ru на несколько вопросов.
- В Вашем первом произведении "Люди в голом" Вы писали, что "в книгах нечего ловить и искать". Что можно "словить" в "Скунскамере"?
- Ну, это скорее говорил больше мой персонаж, чем я. Мне трудно под этим полностью подписаться. Но какая-то правда в этом все-таки есть. «Люди в голом» и «Скунскамера» не знаю, как для других, а для меня не совсем литература, если под литературой понимать строгую выверенную форму и рафинированный утонченный язык. Обе эти книги во многом антилитературны, спазматичны, аскетичны, иногда гипертрофированно-пародийно литературны. Что можно «словить» в Скунскамере? В основе этой книги лежит некий философский миф, с которым я пытаюсь играть, восходящий к идеям Фрейда и французских философов-экзистенциалистов. Но сам текст – игровой, состоящий из отдельных сцен, связанных одним героем, иногда сцен смешных, но большей частью грустных. А вообще-то мне хотелось бы, чтобы читатель увидел в моей книге свою собственную жизнь и сам нашел здесь что-нибудь для себя.
- Страх - один из структурирующих компонентов новой книги. Оцениваете ли Вы это чувство с положительной стороны?
- Пожалуй, нет. Страх в моей книге – эмоция, вызванная открытостью, неопределенностью, предоставленной свободой. Страх парализует человека, изматывает ее, не дает возможность жить полной жизнью.
- Чем отличается Петербург в Вашем восприятии от, скажем, Петербурга Достоевского?
- Прежде всего, разными масштабами литературного таланта. Достоевский – писатель мировой, изменивший весь ход дальнейшей литературы. Я же – автор, куда более скромный и маргинальный. Я стараюсь отчасти работать в традиции русского «петербургского текста», но занять в ней определенную нишу, описать «свой» Ленинград, маленький микрорайон с его площадью, одним-единственным магазином на всю округу, типовыми зданиями, станцией метро, кинотеатром и общежитием для иностранцев. Но в своем микрорайоне я пытаюсь различить судьбу советской империи, ее начало, ее кульминацию и упадок, когда она превратилась в почти цирковое шоу.
- Мешает ли филологическое мышление творческому процессу?
- В современной литературной ситуации скорее помогает. Хотя филологическое мышление – это анализ, где ты все контролируешь, а творчество – всегда синтез, где контроль над материалом иногда теряется. Но знание, аналитические способности помогают писать строже, не впадать в обобщенные, схематичные переживания.
- Какая концептуальная роль отведена в Вашей трилогии последней книге?
- Еще пока рано говорить. У меня пока есть только наброски. Если первая книга («Люди в голом») – книга одиночества, вторая («Скунскамера») – книга страха, то третья, возможно, будет книгой примирения.
P.S. Новая книга Аствацатурова уже поступила в продажу в столичных магазинах, а это значит, что совсем скоро своей личной «Скунскамерой» сможет обзавестись и каждый желающий барнаулец.
Тамара Таланцева