Заграница не поможет

Патриотичное выступление Вадима Левенталя

Основной прием «Синдрома…» - игра со степенями условности. Герой Вишнека подсаживается в машину, в которой едут Вишнек с Камбреленгом, и он же потом оказывается автором книги, которую Камбреленг издает. Один из участников кружка, выполняя задание Камбреленга, пишет рассказ от имени горба, но герой этого рассказа оказывается персонажем Вишнека – молодым человеком, проведшим три дня в книжном магазине, в котором взбунтовавшиеся слова повылезали из книг и оттоптались несчастному по позвоночнику. Причем книгу, написанную первым молодым человеком, находит и приносит Камбреленгу престарелая венгерская писательница, участница кружка, а второй молодой человек, с горбом, преследует писателя, который много лет не может ничего написать, потому что он знает слишком много языков. И так далее, и так далее. Авторы превращаются в персонажей, персонажи первой степени условности становятся персонажами второй степени условности, потом – третьей, и обратно.

подробнее

"Московский книжный журнал" о "Политкорректности"

Проявления политкорректности многообразны как сама жизнь. Трудно найти сферу человеческой деятельности, где бы не пытались воцариться ее принципы - будь то историческая память (например, сегодня требуется пропорциональное представительство изображений мужчин и женщин на военных памятниках, даже если женщины в той войне почти не участвовали) или университетский быт.

подробнее

TimeOut о "Глобусе Владивостока"

У Приморья пока нет своего поэта или мифотворца – но есть талантливый писатель-документалист Василий Авченко. За несколько лет он выпустил роман-расследование «Правый руль» о роли японского автопрома в жизни приморцев и фантастическую вещь «Владивосток 3000» в соавторстве с Ильей Лагутенко. Теперь вот – «Глобус Владивостока», бытовая энциклопедия «дальнего, но нашенского города», которая призвана рассказать о жизни Влада (а вовсе не Владика, как часто фамильярно называют Владивосток неместные) всей огромной России.

подробнее

Лев Данилкин о "Nobrow"

В демократичном американском обществе не было «кастовых» различий — таких, как, например, в Великобритании. И поэтому подобное деление существовало в культуре. Впрочем, как и в культуре остальных западных стран, но Джон Сибрук — американский писатель и журналист, автор «Нью-Йоркера» — строит свою теорию исключительно на примере Америки и особенно на примере маленькой культурной модели всей страны — журнале The New Yorker, который изменил свою редакционную политику в угоду рынку в 1992 году с приходом Тины Браун, до этого занимавшей пост главного редактора Vanity Fair.

подробнее

Лев Данилкин об "Улице с односторонним движением"

«Улице с односторонним движением» Вальтера Беньямина трудно подобрать какой-нибудь жанровый ярлык. Считается, что эту книгу он начал писать как «книжечку для друзей» и — несмотря на совсем маленький объем — работал над ней несколько лет, вероятно, возвращаясь к этой работе лишь время от времени. Поэтому она и напоминает сборник разрозненных на первый взгляд заметок обо всем на свете: от снов до истинной сущности человеческой природы, от значения сексуального удовлетворения у мужчин до техники критики.

подробнее

Журнал "Eclectic" о "Благоволительницах"

Потомок евреев, эмигрировавших из России в Соединенные Штаты в конце XIX века, француз американского происхождения Джонатан Литтелл известен едва ли не одним только романом «Благоволительницы», написанным настолько точно и выверенно в историческом смысле, что историки и критики, пытавшиеся подловить 44-летнего автора на искажении фактов в пользу художественности текста, вынуждены были признать несостоятельность своих попыток – пространственно-временных ошибок в романе нет.

подробнее

Красный восход

Каспаров.ру о сборнике "Обрез"

"Обрез" — это очень лаконичное и меткое, как выстрел красного снайпера, напоминание о том, насколько великолепной могла быть советская литература в своих лучших проявлениях.

подробнее

«Душа — главная цель создания человека»

Эдуард Лимонов рассказывает "Известиям" о своей версии происхождения человека.

Новую книгу Эдуарда Лимонова Illuminationes нужно сначала прочесть целиком. Потому что любые выдернутые из контекста цитаты грозят и автору, и «выдергивающему» тотальным непониманием. Однако помимо исторических гипотез в книге есть и вполне конкретный месседж. За разговором о догмах писатель напоминает, что возможность распрямиться и посмотреть на небо, а может, даже и поспорить с «создателями» любых рангов, остается даже для запрограммированного «биоробота». С писателем встретилась обозреватель «Известий».

подробнее

Шумные негры и яростные африканцы

Но одна фраза Ионина «Этика – а значит, и политкорректность! – не могут заменить науку в деле познания мира», много стоит. Уже она одна показывает, что на самом деле перед нами вовсе не борец с новейшими модами, постоянно жалующийся на «диктатуру меньшинств», а смелый мыслитель, соединяющий зазеркалье социального конструктивизма с верой в «иерархию идей», которая делает общество не только здоровым, но и разумным.

подробнее

Александр Петроченков о "Политкорректности"

Это философское эссе известного социолога, профессора Высшей школы экономики посвящено политкорректности — страшной беде, разъедающей и демонтирующей современную цивилизацию. Над политкорректностью у нас пока принято добродушно посмеиваться под задорновские хохмы про тупых американцев, переименовавших негров в афроамериканцев. В этой небольшой книжке можно найти немало подобных вещей, которые при поверхностном взгляде кажутся смешными. Например, умозрительное изнасилование (conceptual rape) было бы смешно, если бы не стало предметом судебной практики: мужчину можно привлечь к ответственности за воображаемый несовершенный половой акт с женщиной без ее предварительного согласия. Основателю Wikileaks Джулиану Ассанджу не до шуток — ему вменяют в вину «посткоитальное несогласие» (postcoital nonconsent), то есть опротестованное женщиной предварительное согласие. Такими хохмами политкорректность, увы, не исчерпывается.

подробнее