Деловая газета "Взгляд" о сборнике Всеволода Емелина

В наши дни поэт в России меньше, чем поэт. Он производит тексты для внутреннего пользования, его аудитория – критики и филологи, а также другие поэты (чаще всего – поэты-филологи, пишущие критику). Безумную веру в то, что это не навсегда, способно пробудить лишь собрание сочинений Всеволода Емелина.

подробнее

"Ведомости. Пятница" о "Самодержце пустыни"

Настоящая слава к барону Роману Федоровичу Унгерну фон Штернбергу пришла в феврале 1921 года, когда его небольшой отряд белогвардейцев вместе с примкнувшими к ним кочевниками взял штурмом Ургу, столицу Монголии. При этом был обращен в бегство и частично уничтожен значительно превосходящий его по силам китайский гарнизон. В августе того же года Унгерн попал в плен к красноармейцам и в сентябре, после пятичасового показательного процесса, был расстрелян. Вот, собственно, и все. Правда, за полгода в Урге барон Унгерн успел сделать довольно много. В частности, восстановил на монгольском троне буддийского первосвященника, практически полностью изгнал китайские войска из страны, а также устроил в Урге террор, небывалый даже по меркам Гражданской войны. Со страшными пытками и средневековыми казнями.

подробнее

Желтая армия, Черный барон

"Эксперт" (Наталья Курчатова) о новой книге Леонида Юзефовича

Сочетая в себе черты историка и писателя, Леонид Юзефович не случайно еще много лет назад заинтересовался фигурой барона Унгерна. Безумный остзеец, дальний потомок екатерининского вельможи, осужденного за пиратство в Балтийском море, основной ареной для которого стала Центральная Азия, Унгерн умудрился серьезно повлиять на ход современных ему событий (в частности, как бы то ни было, стать у истоков современного монгольского государства) и одновременно сделаться персонажем мрачной легенды. Иные ее детали удивительным образом рифмуются либо с прошлым, либо с будущим, на тот момент еще туманным. С без малого столетней дистанции, отделяющей нас от апофеоза Унгерна — его монгольских походов, это выглядит особенно впечатляюще.

подробнее

kommersant.ru о "Самодержце пустыни"

В ранней повести Леонида Юзефовича «Песчаные всадники» барон Унгерн сравнивает себя с Александром Македонским, потому что «тот тоже носил восточные одежды и рядом со статуями эллинских богов ставил туземных идолов». У Пелевина в «Чапаеве и Пустоте» он «едет на лошади, в красном халате с золотым крестом на груди, и никого не боится». В советском фильме «Исход» (1968 год) барон в исполнении артиста Александра Лемберга, играя с судьбой, пьет из одной чаши с прокаженным. В песне рок-группы «Калинов мост» Унгерн помпезно именуется «владыка и вождь, слово и кровь», а в созданном в конце семидесятых французском комиксе он срисован с Клауса Кински, сыгравшего столь же жестокого и столь же зацикленного на безумной идее конкистадора Агирре в фильме Вернера Херцога.

подробнее

Книги иКС – Прозектор «перестройки»

Михаил Гиголашвили "Чертово колесо"

С первого взгляда эта книга – жесткий опус об обитателях того уголка реальности, где пересекаются миры бандитов, наркоманов, милиции, где все вертятся в чертовом колесе и с трудом можно различить – кто есть кто. Менты становятся наркокурьерами, наркоманы по списку сдают своих товарищей и так далее. Все это описано изощренно, с «полным погружением», с выделением чистой энергетики зла. Первая же литературная ассоциация – изданный тем же Ad Marginem «литературный гангстер» Владимир «Адольфыч» Нестеренко.

подробнее

"Ведомости. Пятница"

Кафа аль-Зооби. Лейла, снег и Людмила

Арабская студентка Лейла учится в Ленинграде. На дворе конец советского времени: вещизм, разочарование в идеалах, нарастающая всеобщая растерянность.

подробнее

"Актуальные комментарии" о новом Емелине

«Лучший поэт России», так называет Всеволода Емелина аннотация к самому полному сборнику стихотворений автора на сегодняшний день. Это, вероятно, не так. В России есть ещё несколько человек, которых тоже можно назвать лучшими российскими поэтами. Ну, Евгений Лесин, например. Однако же дело в том, что Емелин сегодня — единственный «поэт своего времени». А это куда серьезнее.

подробнее

Рецензия "НГ-Ex Libris"

Всеволод Емелин: поэзия социального абсурда

У поэта Емелина вышла очередная, не то шестая, не то седьмая книга. Называется Gotterdammerung. Конечно, по количеству изданий Емелин не Донцова, но если сравнивать с другими поэтами, то, наверное, Емелин близок к рекорду. В свое время Хрущев говорил, что мы делаем ракеты, как сосиски, так Емелин – поэт, изготовляющий книги даже не как сосиски, а как бутерброды. Даже как-то удивляешься мужеству издателей, которые выпускают новую книгу поэта – увесистый томик в 600 страниц, когда старую-то едва-едва успели раскупить (правда, старая-то выходила в совсем другом издательстве, но не суть). Да и если бы просто поэта, а то ведь кого: алкоголика, разбавляющего спирт кровью еврейских младенцев.
Антисемитизм и гомофобия Емелина – тот камень преткновения, мимо которого трудно пройти критику: слишком часто он сам нападал на литературные школы «старых евреев и молодых пидарасов». Можно оправдывать «первого поэта России», говорить об «избирательности» емелинского антисемитизма, о том, что это антисемитизм художественный и эстетический. Такие оправдания даже забавны: Холокост тоже может быть акцией художественной и эстетической – называл же Дали Гитлера великим сюрреалистом, и уж, несомненно, Холокост избирателен, даже крайне. С другой стороны, разве можно серьезно называть антисемитом того, кто общается с человеком по фамилии Гельман? И как можно поклонника философии Фуко считать гомофобом? Розанов в начале ХХ века писал: «Жидов бьют, потому что они суть бабы». Как-то так приблизительно и описывают сегодня отдельные критики отношения Емелина с культурой вообще и еврейством в частности. Он и сам признает, что жаждал «интеллигентного» общения, хотел попасть в среду евреев-интеллектуалов, не попал – отказала женщина, осталось только насмехаться и по примеру лисы из басни говорить, что виноград зелен: жаловаться на «литературную мафию» и т.п. В этом есть что-то мазохистское, какая-то жажда униженности и оскорбленности. Но в биографии поэта были и героические поиски подвига: Емелин участвовал в диссидентском движении, входил в кружок о. Меня, в 1991-м защищал Белый дом.

подробнее

Часкор о Садулаеве

Пелевин с самого начала ориентировался на экзистенциальное, а Садулаев — на бытовое, социально-политическое. Предложенный Аксёновым образ эпохи не открывает, а закрывает образ шестидесятых мифом.

подробнее

Виктор Топоров о Дмитрии Добродееве на chaskor.ru

Книгу Дмитрия Добродеева «Большая svoboda Ивана Д.» можно прочесть по-разному — как «Исповедь сына века», как «Признания авантюриста Феликса Крулля» или как «Шпиона, пришедшего с холода».

подробнее