21.12.11
Рецензии
"Московские новости" о "Благоволительницах"
Одним словом, Литтелл создал идеальную мишень для литературной критики: для хулы и лести в романе можно найти повод. Интересно другое: почему этот неполиткорректный роман со смешным до неприличия финалом (особенно в контексте того, что читателя на пути к нему ожидает кошмарный сон длиной в тысячу страниц) пришелся по вкусу непрофессиональному читателю. Миллионный тираж в одной только Европе говорит о том, что «Благоволительниц» почитали не только университетские профессора. И дело тут не только в нетривиальном подходе к теме холокоста.
08.12.11
Рецензии
Майя Кучерская о "Благоволительницах" в "Ведомостях"
Эффект достоверности происходящего, увиденного глазами Ауэ (юриста по образованию и интеллектуала по призванию), возникает благодаря плотности исторических деталей, убедительности диалогов, точности географических координат и пейзажей. И достигает такой фантастической степени, что в какой-то момент становится непонятно, как Джонатан Литтелл, к моменту окончания книги 39-летний, вообще смог написать все это, а написав, не повредился в уме? Ну ладно, это, положим, вопль обывателя. Вопль читателя — ради чего это было написано и почему должно быть прочитано?
И вот это по мере погружения в действительно весьма кинематографичное действие «Благоволительниц» становится очевидно.
06.12.11
Рецензии
Лев Данилкин: "Лучший переводной роман 2011 года, без вариантов"
Удивительная особенность «Благоволительниц»: каким бы экзотически-девиантным ни был здесь рассказчик, сам роман отлично стыкуется со всем тем, что и так есть в голове в разделе «Третий рейх и Вторая мировая», от «Жизни и судьбы» до «Семнадцати мгновений весны», от «Братьев Лаутензак» до «Банальности зла», от «А зори здесь тихие» до романов Олега Курылева. В «Благоволительницах» очень толстая, многослойная литературная «подкладка»: от Кафки до «Американского психопата», от «Героя нашего времени» до «Жизни и судьбы», от «Орестеи» до «Путешествия на край ночи»; смысл не в том, что «Благоволительницы» — глубоко эшелонированный постмодернистский роман, а в том, что множество персонажей здесь, и сам Ауэ в первую очередь, спроецированы на известных литературных героев. Чем радикальнее все эти юберменши отрицают весь предшествующий опыт человечества, чем большими новаторами себя чувствуют, тем очевиднее утыкаются в уже описанных двойников, тем скорее оказыаются в давно знакомых сюжетных «коридорах», тем нелепее, комичеее, смешнее выглядят. Вообще странным образом «Благоволительницы» смешной роман, по нему разлита некая меланхолично-истеричная ирония, здесь все время как будто слышен беззвучный смех эвменид, наблюдающих за социальными экспериментами немцев.
05.12.11
Рецензии
Виктор Топоров о "Благоволительницах"
Отдельный вопрос: зачем это издали? Во Франции, в Европе, в переводе на разные языки, и вот теперь в России, в «Ад Маргинем». Денег надеются наварить? Но я не очень понимаю, на чем. Да и на ком… То есть четыре потенциальные группы читателей у 800-страничного романа про то, как гомосексуалисты уничтожают евреев, а самих гомосексуалистов мучают и унижают их любовники (тоже палачи и садисты), имеются: это евреи, гомосексуалисты, патологические антисемиты и столь же патологические гомофобы. Но, во-первых, это группы сплошь и рядом пересекающиеся (в том числе и крест-накрест), а во-вторых, так ли уж широк их совокупный круг?
28.11.11
Рецензии
"Литературная Россия" о сборнике Эдуарда Лимонова "К Фифи"
Аппетитная нимфетка и стареющий революционер, – каков сюжет, а? «Основу этого новейшего по времени сборника моих стихотворений составляют послания к молодой женщине, скрытой под именем Фифи, – сообщает читателю автор книги «К Фифи» (подражая циклу «К Лесбии» Катулла). – Достигнув известного возраста, когда мужчина опять становится похотливым, как подросток, я записал в бешенстве страсти свои местами эротические, местами порнографические признания и видения». Впрочем, для Эдуарда Лимонова неудивительно «стареть» именно так, без особого напряга заводя каждый раз очередную «революционную» подругу. Да и к чему напрягаться? «Трусы снимай с девчонки,/ Но медленно снимай,/ И градус напряжёнки/ Тем самым повышай», – диктует нам поэт свою рецептуру страсти, жонглируя футуристической стилистикой и утрируя предтеч-символистов. Помните, «о, прикрой свои бледные ноги» у Брюсова? Помнит и Лимонов, апеллируя к Фифи: «Прикрой, мой друг, твои коленки,/ Прикрой и щель, — хранитель сперм,/ Я Вас люблю до расчлененки/ И Вас родивший город Пермь». Городской романс и прочая знойная парфюмерия в стиле Городецкого и Блока, Северянина и Гуро отчётливо слышна в этом нетривиальном сборнике, чей автор, протрезвев от любовных утех, отчётливо заявляет: «Я не хочу стать грустным стариком,/ Я лучше буду воином и трупом,/ Прикрытым окровавленным тулупом,/ С другими убиенными рядком./ Я не хочу быть грустным стариком». Словом, тулупы не мы, мы – не трупы, а с раскосыми и жадными очами поглотители чужих (и своих) грехов.
28.11.11
Рецензии
Газета "Взгляд" о "Евгении Соколове" Сержа Генсбура
Француз Серж Генсбур – явление вне категорий, и дело здесь не столько в феерическом эпатаже (алкоголь, наркотики, скандалы, романы, в том числе с Брижит Бардо), сколько в творческой многогранности. Бонусом к его песням, фильмам и брутальному личному мифу прилагается повесть «Евгений Соколов» – изысканно-непристойная насмешка над продвинутой публикой.
28.11.11
Рецензии
Галина Юзефович на страницах "Итогов" о романе Джонатана Литтелла "Благоволительницы"
Нарочито неприятный Максимилиан Ауэ, с которым читателю меньше всего хотелось бы себя ассоциировать, оказывается универсальной моделью человека, попавшего в абсурдную и страшную ситуацию и вынужденного в ней осваиваться, выдумывать для себя оправдания, да просто жить, в конце концов! И то, с какой легкостью это происходит, как безошибочно включаются механизмы, позволяющие каждому легализовать — в первую очередь в своих глазах — любое зло, заставляет усомниться в незыблемости собственных нравственных принципов.
28.11.11
Рецензии
Конечно, это провокация. Через протагониста автор приводит читающего в состояние, в которое ему захотелось его привести. Как не сопереживать чьей-либо карьере и приключениям, если читатель подключился к герою? А автор его подключил, конечно. То есть, у него специальных мыслей на этот счет могло и не быть, а так получилось: ну, не зная его конкретных намерений, снижаю степень оценки и считаю это не провокацией, а провокативностью. Конечно, это уместная для восприятия провокативность. Засасывает.
22.11.11
Рецензии
История про генсбуровского двойника — французского художника русского происхождения, готового эпатировать буржуа самыми радикальными способами. Единственный — да пожалуй, это и к лучшему — беллетристический опыт Генсбура. Предисловия Джейн Биркин и Максима Семеляка способны компенсировать любые шероховатости по части художественности.
01.11.11
Рецензии
Однако у повести Кашина есть по-крайней мере две сильные стороны. Во-первых, наблюдательный глаз «посвященного» журналиста, превращает местами трагикомический, местами жутковатый сюжет, в слепок эпохи, ценный для мимолетного времени блогов, «лайков», «твитов» и прочей Интернет-движухи. Стоп-кадр эпохи, от которой как писал Пелевин, останется не собор Василия Блаженного, но бложок Васи Заборного. А это в свою очередь выводит читателя на сверхзадачу книги – как «ряска безвременья путинской эпохи» (как пародийно-пафосно описывают итог повести в условной «Новой газете») затягивает людей. Когда под покровом внешнего лоска, гламура и понтов, скрываются тоска, деградация, распад. Новый застой.