Мальчишкины книжки

В России выходит книга Вальтера Беньямина «Берлинское детство на рубеже веков».

По мысли Беньямина:

— Плохо ориентироваться в городе — вещь нетрудная. А вот заблудиться в нем так, как в темном лесу, — для этого нужен большой навык.

Это парадоксальное высказывание содержится в одной из миниатюр книги «Берлинское детство в девятнадцатом столетии». Автор работал над ней с 1932 по 1938 год, в ту пору его жизни, которая — начиная с марта 1933-го — связана с эмиграцией из фашистской Германии, с утратой «дома», родины, с «экзистенциальной» и фактической бесприютностью Беньямина.

подробнее

"Афиша" о Гераклите

Поэтому труд (а иначе и не назовешь), которым в течение сорока лет занимался С.Н.Муравьев, — это настоящее филологическое и издательское (поклон в сторону Ad Marginem) событие.

подробнее

Солнце и жизнь Гераклита Эфесского

Александр Марков о причинах непереводимости Гераклита Тёмного

При этом читать Гераклита Муравьёва надо – не только потому, что этот труд высоко ценили М.Л. Гаспаров и В.В. Бибихин. Муравьёв заново вводит дисциплинарное разделение античной философии – смотрит, как мало у Гераклита «биологии», и как много «этики и политики». Это сразу вдруг оживляет картину античности – на месте философского киборга оказывается родной мир смыслов, который был своим и для Петрарки в эпоху его размышлений в Воклюзе, и для Дильса в его дубовом кабинете, и может быть своим для нас. Даже странности перевода (например, Муравьёв вместо «моральный философ» всё время говорит «философ-моралист») здесь работают на живую жизнь античности, а не на её искусственное подобие.

подробнее

Гераклит Эфесский. Всё наследие. Отрывок

Отрывок из книги, выложенный на сайте Новости литературы в разделе издательства "Ад Маргинем Пресс"

От составителя и переводчика

Гераклит Эфесский занимает исключительное место в истории античной философии, хотя бы уже потому, что он самый ранний вообще «западный» философ — из числа так называемых ионийских «досократиков», — от которого до нас дошли собственные его тексты: фрагменты его сочинения «Музы» или «О природе».

Но, конечно, не только поэтому. Он занимает исключительное место еще и из-за небывалой популярности этих текстов и его, угадываемого за ними, учения в наше, новое время. И — из-за неподражаемой художественности его языка, которую невольно отражают подчас даже самые посредственные переводы. Достаточно вспомнить о восторженном отношении к нему философов Гегеля, Ницше, Хайдеггера, Виттгенштейна…, но также Лассаля, Герцена, Маркса, Энгельса, Ленина, Бухарина…, поэтов Гёте, Гёльдерлина, Рене Шара, Марины Цветаевой…, прозаиков Эллиота, Хессе, Борхеса…

подробнее

Неполиткорректно о политкорректности

Но скорее существует другая опасность: рано или поздно перебор с политкорректностью может вызвать обратную реакцию и большинство скажет меньшинствам: «Надоели». И это действительно будут невеселые времена.

подробнее

Выращивая глобус

Как известно, ничто так не провоцирует на домысливание и рефлексии, как текст, в котором никаких особенных рефлексий вроде бы нет. Так вот на самом деле, хотя автор ничего такого вроде бы и не говорит, это – книга о том, как устроена человеческая реальность вообще. Вот честное слово.

подробнее

Газета "Завтра" о "Маджонге"

.Вторая книга Алексея Никитина, вышедшая в издательстве AdMarginem (о первой, "Истеми", см. "Завтра", 2011, № 28), на мой взгляд, подтвердила, что в лице этого киевского автора современная русская литература получает, если можно так выразиться, один из фрагментов мозаики, недостающих ей для того, чтобы не только по привычке называться, но и действительно продолжать быть Литературой с большой буквы.

подробнее

Приметы времени, дающие пищу уму

Для поклонников культовой американской «Касабланки», голливудской кинодрамы 1942 года производства, поставленной режиссером Майклом Кертисом с Хамфри Богартом в главной роли, параллели окажутся на поверхности. Что до «Улицы с односторонним движением», то в книге собраны эссе, правила и мимолетности, каждая из которых может дать читателю направление, руководствуясь каковым он может оказаться совсем не там, где ожидал.

подробнее

Чтобы продолжить свой путь

Сто лет назад в польском отеле человек снял номер

Вряд ли массовый читатель заинтересуется подобным раритетом, однако передвижения в пространственно-временном континууме, на которые и в современной российской действительности есть охотники, сами по себе могут доставить удовольствие. Первая мировая для россиян осталась в исторической тени, замещенная в сознании грянувшей следом Гражданской. Тем не менее «исполинская гостиница «Савой» с ее 864 комнатами» вполне может оказаться моделью вечного мира, где каждый ищет свое пристанище.

подробнее

ЖЖ-юзер ber-zenit о "Благоволительницах"

Трудно не согласится с критиками, которые поставили "Благоволительниц" в один ряд с "Войной и миром". И дело тут отнюдь не в количестве страниц, а в том, что и Толстому, и Литтеллу удалось переплести вымысел с правдой, добиться того, что по исторической достоверности их книги превосходят некоторые учебники истории. Прочитав "Благоволительниц" вы с уверенностью сможете рекомендовать себя как знатока структуры СС, некоторых интриг в верхушке нацистской Германии и массовому уничтожению евреев на территории от Ниццы до Кавказа. Боюсь даже представить сколько архивного материала переворошил автор, задыхаясь от библиотечной пыли и чудовищности свидетельств. Но Литтеллу также удалось препарировать саму суть Человека через характеры героев. Чёрт знает сколько ему пришлось проштудировать литературы, но Фромма, Юнга и Канта он знает превосходно.

подробнее